Петербург, единственный из регионов России обладающий законодательной базой в области государственно-частного партнерства, не запустил ни одного подобного проекта в здравоохранении, довольствуясь паллиативами.
На прошлой неделе в истории петербургской медицины произошло знаковое событие – власть продемонстрировала готовность опробовать новые форматы сотрудничества с бизнесом в сфере здравоохранения. Правительство города на условиях инвестиционного соглашения выделило в Приморском районе земельный участок площадью 6,5 га. Инвестор, Лечебно-диагностический центр Международного института биологических систем имени С.М. Березина (ЛДЦ МИБС), обязался возвести на нем первый на Северо-Западе центр протонной лучевой терапии.
Это не единственный пример участия города в осуществлении проектов в области здравоохранения: в 2008 году пятно под застройку в том же Приморском районе получила компания «Ава-Петер», которой принадлежит клиника «Скандинавия». До этого страховой компании «СОГАЗ» в обмен на реконструкцию государственных лечебных учреждений было выделено здание одной из больниц под медицинский центр. Но в данном случае взаимодействие, похоже, окажется более тесным. Как заявил губернатор Георгий Полтавченко, после постройки центра город собирается оплачивать лечение петербуржцев, которым необходима протонная терапия.
Если бы намерение города не ограничивалось фразой «квоты будут выделяться в меру возможностей бюджета», а было зафиксировано по срокам и объемам финансирования, можно было бы говорить о запуске механизма концессии – одной из форм государственно-частного партнерства (ГЧП) в здравоохранении. Пока же взаимоотношения сторон лучше всего обрисовал председатель правления ЛДЦ МИБС Аркадий Столпнер: «По сути, наш проект представляет собой результат партнерства государства и частной компании. Но формально ГЧП он не является». Отсутствие формализации отношений оставляет все риски инвестору.
Под честное губернаторское
До сих пор ЛДЦ МИБС неплохо обходился без государства – развиваясь исключительно на частные средства, он последовательно занимал пустующие ниши на рынке высокотехнологичной медицинской помощи. Начали в 2003 году с установки первого в городе частного магнитно-резонансного томографа, постепенно нарастив сеть почти до шести десятков отделений в 45 городах страны. Три года назад в поселке Песочный создали центр радиохирургии, снабдив его первой в Северо-Западном федеральном округе и второй в России установкой гамма-нож. В прошлом году к нему добавилось еще одно уникальное устройство – кибер-нож, а также открылась первая в стране частная онкологическая клиника. Чтобы довести диагностическую составляющую до самого современного уровня, достраивают центр позитронно-эмиссионной томографии.
Но проект, анонсированный на прошлой неделе, окажется масштабнее всех предыдущих. Стоимость протонного центра более чем в полтора раза превысит совокупные инвестиции во все построенные петербургские центры ЛДЦ (145 и 90 млрд долларов соответственно). Кроме того, подобного центра в России просто нет. Протонная терапия – наиболее эффективная форма лучевой терапии, активно развивающаяся в последние десятилетия на Западе. Особенность более тяжелых, чем электроны, протонов в том, что они летят направленно и теряют скорость не линейно, а скачкообразно. При точной «бомбардировке» можно доставить в «мишень» – злокачественную опухоль – более мощный заряд, минимально затрагивая соседние здоровые клетки. Поэтому данный метод особенно подходит для детской онкологии и лечения опухолей, расположенных рядом с жизненно важными органами.
В Европе и США действует более двух десятков протонных центров, еще столько же – на стадии строительства. Согласно европейской методологии, лечение на протонных установках показано 3-5% онкобольных. В России, где ежегодно выявляется свыше 500 тыс. раковых заболеваний, речь идет о необходимости применения этого метода для лечения 10-15 тыс. пациентов в год. Спрос этот не удовлетворен: в стране функционируют три протонные установки, построенные 30 лет назад в интересах науки, а не медицины, и лечение на них носит эпизодический характер.
Первый медицинский центр протонной терапии в России должен появиться в 2014 году в городе Димитровграде Ульяновской области. В отличие от петербургского, возводится он на средства федерального бюджета в рамках госпрограммы развития высокотехнологичной помощи. Заявленная стоимость этого проекта в три раза выше, чем у ЛДЦ (450 и 145 млрд долларов соответственно). А проектные мощности различаются примерно в полтора раза: в Димитровграде собираются лечить 1,6 тыс. человек в год, в Санкт-Петербурге – около 1 тыс. «Не уверен, что это продуманное решение с точки зрения эффективности вложений. Никто не думает о том, как загрузить пациентами центр, расположенный в отдалении от крупных городов. Еще труднее будет насытить его кадрами: центру понадобятся 1,5 тыс. врачей и медсестер, при том что в здравоохранении Димитровграда работают всего 1,4 тыс. человек», – оценивает конкурентов Аркадий Столпнер.
Заместитель председателя Комитета экономического развития, промышленной политики и торговли Петербурга Захар Голант тоже считает, что бюджетные средства тратятся не лучшим образом. «Многие центры, построенные в рамках государственной программы развития высокотехнологической помощи, простаивают из-за того, что там просто некому работать», – напоминает он. По мнению Голанта, в условиях многолетнего дефицита средств в здравоохранении целесообразнее стимулировать интерес частных инвесторов к созданию современных медцентров, гарантируя им закупку определенного объема услуг за счет бюджетных средств.
Частные медцентры также заинтересованы в гарантированном канале сбыта высокотехнологичных услуг по адекватным тарифам. ЛДЦ смог договориться об особых условиях с производителем оборудования Vаrio, благодаря чему снизятся эксплуатационные расходы и себестоимость услуги. В итоге курс лечения обойдется в 1 млн рублей при мировом уровне цен в диапазоне 50-150 тыс. долларов, что даст возможность развернуть часть европейского потока пациентов в сторону Северной столицы.
«Но это очень дорого для наших сограждан. Мы бы хотели получать 100-200 квот в год и готовы предоставлять государству десятипроцентные скидки», – объясняет Столпнер. Опыт такого сотрудничества с государством у ЛДЦ уже есть. В конце прошлого года по распоряжению экс-губернатора Валентины Матвиенко центр получил квоты на 30 операций на установке гамма-нож. На 2012 год губернатор Полтавченко прилюдно пообещал больше, но конкретной цифры не назвал.
Частным медцентрам крайне трудно прорваться в госпрограмму оказания высокотехнологичной медицинской помощи. Хотя стоимость операции на гамма-ноже у ЛДЦ ниже, чем в московском Институте нейрохирургии имени академика Н.Н. Бурденко (180 и 230 тыс. рублей соответственно), все федеральные квоты выделяются государственному лечебному учреждению. Поэтому не зафиксированное документально обещание Георгия Полтавченко с 2016 года оплачивать «по мере возможности» лечение петербуржцев в протонном центре никак не тянет на полноценное партнерство государства и частного бизнеса.
Казанская идиллия
Единственный российский медицинский проект, реально осуществляющийся в формате ГЧП, имеет петербургские корни. В марте прошлого года четырехлетние переговоры руководства «Ава-Петер» с правительством Татарстана завершились подписанием соглашения, по которому клинике передается в управление на десять лет республиканский Центр планирования семьи и репродукции в Казани. «Самой большой проблемой стала увязка концессионного соглашения с ФЗ-94. Я как инвестор не мог согласиться на то, чтобы ежегодно проходить процедуру госзакупок», – поделился генеральный директор компании «Ава-Петер» Глеб Михайлик.
В результате двусторонних усилий родился механизм взаимодействия государства и бизнеса, который, по признанию экспертов, абсолютно соответствует классической концессии, широко распространенной на Западе. Особенность подобных соглашений в социальной сфере – то, что в ходе их реализации должен быть предоставлен законодательно гарантированный минимум социальных услуг населению: обязательное медицинское страхование в здравоохранении и бесплатная медицинская помощь. Государство обязуется закупать у частного партнера предоставляемые им услуги на долгосрочной основе, а тот, в свою очередь, несет ответственность не только за качество услуг, но и за поддержание и реновацию передаваемых ему активов.
Так как развитие лечебного учреждения происходит за счет средств инвестора, а оплата производится за оказанные услуги, в основном – за вылеченного больного, этот механизм позволяет государству значительно экономить бюджет. Конкретно в Казани договоренность выглядит следующим образом: летом прошлого года клиника уже инвестировала в реконструкцию и модернизацию центра 40 млн рублей. Правительство Татарстана, со своей стороны, обещает в течение десяти лет оплачивать 25 тыс. приемов из Фонда ОМС и не менее 600 циклов ЭКО за счет бюджета республики.
Инвестиции, по плану, должны окупиться в течение семи лет. По словам Михайлика, окупаемость проекта обеспечена адекватными тарифами на услуги и разрешением совмещать бесплатную медицинскую помощь с коммерческой деятельностью. Оплата ЭКО из бюджета несколько ниже, чем коммерческая цена. Однако тариф просчитан грамотно: он не только покрывает себестоимость цикла ЭКО, но и предполагает постепенный возврат инвестиций. В рамках тарифного соглашения для партнера по ГЧП установлен особый тариф ОМС – более высокий, чем в среднем по городу. «И ЭКО, и ОМС генерируют для нас потоки коммерческих пациентов, которые получают помощь, не включенную в программы», – поясняет Михайлик.
Руководство «Ава-Петер» надеется, что второй осуществляемый в Казани проект – строительство на паях с государством современного перинатального центра, в который инвестировано уже более 400 млн рублей, также в конечном итоге выльется в заключение концессионного соглашения. «В отличие от Петербурга, где мы долго и безуспешно пробивали проекты ГЧП, правительство Татарстана открыто и готово к диалогу, – отмечает Глеб Михайлик. – Думаю, мы найдем варианты загрузки мощностей нового центра за счет средств ОМС или бюджета».
Секрет казанской идиллии прост – для осуществления проекта задействован сильный административный ресурс. «В Татарстане вообще получается многое, что не удается реализовать в других регионах. Можно сказать, эта территория живет по собственным правилам», – комментирует Захар Голант. Но подчеркивает, что предусмотренные в действующих законах механизмы дают любому региону свободу создавать привлекательные условия для инвестора.
Нет желания
Петербург является признанным лидером в создании правового пространства для ГЧП – в 2008 году здесь принят закон «Об участии Санкт-Петербурга в государственно-частных партнерствах». Но, в отличие от Европы и Канады, где в рамках партнерства государства и бизнеса в первую очередь создается социальная инфраструктура, в Северной столице таких примеров практически нет.
По мнению Глеба Михайлика, причина – «в отсутствии желания у профильного комитета регионального правительства». Комитет по здравоохранению действительно не предпринимал никаких усилий в этом направлении. В большей степени данным вопросом занимается Комитет по инвестициям и стратегическим проектам (КИСП), который, по сообщению пресс-службы, «ведет предварительную проработку возможности применения механизмов ГЧП для покрытия недостатка в объектах социальной инфраструктуры».
С весны 2011 года на рассмотрении в КИСП находится технико-экономическое обоснование проекта реконструкции Детской городской клинической больницы №5 имени Н.Ф. Филатова, который предполагается осуществить за счет привлечения пула частных инвесторов с последующей передачей объекта им в управление.
У руководства больницы, вынашивавшего идею более пяти лет, грандиозные планы. Предполагается создать целый медицинский «мегаполис»: постепенно снести старую больницу, выстроить новые корпуса, коммерческие объекты – парковку, гостиницу, тренажерные и симуляционные центры. Рядом с лечебными корпусами может располагаться инфраструктура для пациентов – кафе, торговые зоны, бассейн. Стоимость строительства и закупки оборудования, по предварительным оценкам, – 10-12 млрд рублей, срок окупаемости – 13-15 лет. Возврат инвестиций должен осуществляться за счет как предоставления услуг населению по программе ОМС, так и ведения коммерческой деятельности.
В конце прошлого года в городе заговорили еще об одном вероятном ГЧП в медицине. Санкт-Петербургский государственный университет вступил в переговоры с компанией «Ава-Петер» о создании университетского медцентра на принадлежащем клинике участке в Приморском районе города. Пока ни одна из сторон не спешит поделиться информацией, на каких условиях собираются разделить затраты (около 3 млрд рублей) и риски. Но, как заявил проректор СПбГУ Илья Дементьев, возвращать вложенные средства предполагается за счет участия медцентра в программах обязательного и добровольного медицинского страхования.
Интуиция подсказывает, что ГЧП еще долго не приживется в петербургском здравоохранении. Оба заявленных проекта отличаются от казанского, во-первых, высокой стоимостью, а во-вторых, упованием на участие в системе ОМС. Тарифы ОМС в основном не покрывают себестоимость медицинской услуги. И это главная причина, по которой частные клиники рвутся в программу хорошо оплачиваемой высокотехнологичной помощи, но не спешат присоединяться к системе ОМС, хотя дверь туда, в общем-то, открыта. По словам главного врача Детской больницы №5 Александра Голышева, тарифная политика Фонда ОМС строится таким образом, что за каждого больного, пролеченного сверх определенного норматива, возмещается только 35% тарифа. «Проще решиться на участие в концессионном ГЧП, где за услуги платит потребитель. Например, как с платной дорогой, – рассуждает он. – В нашем случае речь идет о так называемой государственно-частной инициативе, при которой покупателем услуг выступает государство, а инвестор не имеет возможности влиять на тарифы».
Заключая концессионное соглашение о закупке государством высокотехнологичных услуг, достаточно зафиксировать срок его действия, минимальный объем квот и порядок формирования тарифов. В системе ОМС все сложнее: и тарифы, и объемы предоставляемой помощи утверждаются ежегодно в зависимости от возможностей фонда. Риски частного инвестора, таким образом, возрастают на порядок и становятся неподъемными.
Санкт-Петербург
Законы – не главное
Директор Петербургского медицинского форума Сергей Ануфриев:
– Великобритания считается государством с наиболее развитой институциональной инфраструктурой государственно-частного партнерства (ГЧП), несмотря на то что в стране отсутствует специальное законодательство. По мнению британских экспертов, внедрение ГЧП – это альтернативный приватизации способ привлечения инноваций, управленческого опыта и ресурсов частного бизнеса в государственное здравоохранение.
В 1992 году для повышения эффективности работы госсектора внедрена программа «Частная финансовая инициатива» (PFI). Для ее реализации при правительстве созданы специальные комитеты, ответственные за подготовку проектов ГЧП и объединившие представителей государства и бизнеса. По решению парламента с 1997 года механизм PFI используется только после экономического анализа проекта, подтверждающего эффективность применения PFI для данного учреждения.
В Великобритании также сформирована Value for money (VfM) – методическая и информационная база оценки количественных и качественных критериев конкретных проектов по соотношению ценности и издержек. Результаты сопоставления оценок VfM по проекту в варианте ГЧП с результатами, достигаемыми при традиционных подходах, рассматриваются как критически важные для принятия решения о целесообразности и обоснованности использования ГЧП.
С 1997-го по март 2008 года в Великобритании реализованы и осуществляются в настоящее время 70 приоритетных PFI-проектов в здравоохранении более чем на 12,6 млн фунтов стерлингов. Растет спрос на частные клиники, специализирующиеся на онкологической помощи. И в эту сферу приходят инвесторы. В 2010 году в стране запущен проект, реализуемый на основе ГЧП: государственный онкоцентр «Кристи» в Манчестере подписал соглашение с компанией HCA International, которая инвестировала в проект 14 млн фунтов стерлингов.